Перефразируя классика и набравшись определенной смелости, можно утверждать: все девочки-подростки несчастливы одинаково, каждая девочка-подросток счастлива по-своему. Продолжая мыслить в этом направлении, несложно заметить, как много – при всей тысяче внешних различий – общего у французской молодежной романтической комедии «ЛОЛ» и отечественной молодежной драмы «Все умрут, а я останусь» Леры Германики. Разница менталитетов и дохода на единицу населения – побоку. Парни, музыка, алкоголь, наркотики, побеги из дома и самые бесчувственные существа на планете Земля – родители и школьные учителя – национальности, как и преступность в Российской Федерации, не имеют. Почему на нашей земле в результате получилось кино, о котором прежде всего хочется сказать: «Мы такими не были», а в случае с «ЛОЛ» – душевная зарисовка, после которой на выходе из зала хочется оглянуться и проверить, не перекосились ли чулки (даже если тебе 25, ты мужчина и ты бородат), — вопрос, требующий отдельного разговора.

Лола и пара ее лучших подруг (и у Германики та же троица) не расстаются с «макбуками», ненавидят одну и ту же одноклассницу за глупость, дорогое нижнее белье и роскошную задницу (и у Германики такая есть), ходят на рок-концерты тайком от родителей (у Германики – на дискотеку), проверяют свои силы в знакомствах с алкоголем и травой (стоит ли упоминать, что у Германики…), находятся с родителями в состоянии, назовем это так, перманентной конфронтации (У Гер… ну, вы поняли). Посыл, таким образом, практически тождественный.

Но почему-то едва ли не единственным хоть сколь-нибудь забавным моментом во «Все умрут, а я останусь» была брошенная героиней фраза «Мама и папа! Идите вы на …!», а зрителям «ЛОЛ» предлагают смеяться над тем, что мама, скрываясь от дочери, сама забивает косяки каждый день, едва успев освободиться от своего нелегкого архитекторского труда. Девчачья школьная драка у Германики естественна как дыхание, Лола же лишь однажды выходит из себя и приступает к боевым действиям, да и выглядит это в ее ситуации, как жест доведенной до отчаяния малолетки. Наконец, девственности у французов лишаются в чистом английском пансионе на дому, среди рюшек и оборок, а у Германики – в школьном подвале на теплотрассе. При этом упрекнуть в отсутствии реализма, жизненной силы и новой искренности не получается ни тех, ни других. Все – правда. При этом – неслабый парадокс – «Все умрут…» гораздо проще, чем кажется на первый взгляд, а «ЛОЛ» – гораздо сложнее, так что к финишу они приходят приблизительно в одно время.

Дело не в «макбуках» и не в том, что французская мама ходит с дочкой на лекции о вреде наркотиков, а русская пьет водку и бьет дочку по лицу. Все равно с точки зрения вины перед мирозданием, будут наказаны обе: в определенных дозах и излишнее внимание, и чрезмерное невнимание абсолютно идентичны и воспринимаются не иначе как досадная помеха на пути к такому обжигающе прекрасному счастью. В конце концов, скорбные выражения на лицах французских девочек, которым покупают неправильное нижнее белье, и вызванная гибелью домашнего кота печаль на свежих мордашках жительниц государства Московская Окраина ничем не различаются. Первая самокрутка со «стаффом», первая бутылка с крепким алкоголем, первый мальчик – самый лучший на свете, конечно же, какой же еще – в их внутренних Вселенных все равно всегда будут приравнены к Большим Взрывам, в результате которых, как известно, рождаются Вселенные, а может быть, Сверхновые или там, к примеру, Черные Дыры.

Так вот, с точки зрения правдивости изображения рождения на свет этих самых небесных тел, которые разве что по недогляду именуются девочками подросткового возраста, «ЛОЛ» безупречен. «Все умрут, а я останусь» тоже был безупречен, но, изрядной приправленный максимализмом (в силу весьма нежного возраста автора), вышел вещью, исполненной сакральных смыслов, к тому же весьма радикальной. Это как материя и антиматерия, как Вселенная и пресловутая Черная Дыра. Кто там точно знает, откуда они берутся, каким законам подчиняются, как развиваются, как погибают? С девочками-подростками все примерно так же. Здорово, в конце концов, что хотя бы здесь (если уж разговор зашел о небесных телах) мы можем видеть обе стороны Луны.