Странное дело: кто только не плясал на костях полудохлого сюжета об установлении отцовства. Даже наши, кхм, соотечественники в свое время отметились фильмой про казанскую, простите, сироту, а после такого обычно история повторяется лишь однажды – на окончательной и бесповоротной кремации. Так что несложно понять, с какими настроениями пресыщенные несколькими шикарными релизами последнего времени мы отправлялись на «Mamma Mia!»: нафталин, 30 хармсовских старушек, падающих из окна, вставные челюсти, много ботокса. Ну Броснан, ну Стрип, ну ABBA, в конце концов, а что дальше? По факту, начиная с 15-й приблизительно минуты, на экране творится такой беспредел и местами даже ад, что никого и не удивляет, что с фильма выходишь со счастливой улыбкой накуренного клоуна, хлопая в ладоши и пританцовывая.

Дичь, конечно, форменная: три потрепанные тетки, три лупоглазые девчонки, трое потертых мужиков, один Маугли и множество немытых крестьян по очереди голосят «Mamma Mia», «Dancing Queen», «Man after the midnight», «I have a dream», «Money» и все хит-синглы ABBA подряд, исключая разве что «Happy New Year» (который бы сюда тоже, конечно, воткнули, но дело происходит летом на острове в Средиземном море), а нам от этого радостно и никакой брезгливости. Понятно, что при других обстоятельствах бальзаковского возраста и не самой модельной внешности Джули Уотерс, прыгающая на столе и распевающая что-то там про «сладких пташек» и «тититита», вряд ли бы вызвала прилив положительных эмоций, но в «MM!» каждое лыко в строку, все на своем месте.

Ладно Уотерс, она — командор Ордена Британской империи, и не такое видала. Но Кристина Барански на совершенно умопомрачительных копытах-платформах, зажигающая с юным негрилой на пляже, упившись пина-колады?! Жизнерадостно орущий «Я поведу тебя к алтарю!» девчонке, которую он и видит-то первый раз в жизни, Пирс Броснан?! Соревнующиеся в отмороженности Колин Ферт и Стеллан Скарсгорд – у одного на заднице татуировка, не скажем какая, а другой, неким чудом оказавшись на предсвадебном девичнике, дает такой hot, что брачные игры всех этих дружных пенсионеров теряют первоначальный заряд абсурдности и воспринимаются как «вещь-в-себе», как будто все так и должно быть.

Впереди планеты всей, разумеется, г-жа Стрип, которая ¾ фильма напивается, 1/8 грустит о несбывшихся деньгах, 1/8 – о несбывшейся любви, при этом умудряясь исполнять душераздирающие арии с электродрелью подмышкой, размахивать (по-другому это не назовешь, извините) задницей, утонуть, пустить литры слез и килограммы улыбок, приготовить праздничный обед, починить каменную террасу, попрыгать на крыше козьего сарая и наделать еще примерно миллион дел, ни одно из которых не имеет ничего общего с общеупотребимым понятием «адекватность».

Если говорить о каких-то особенных секретах «Mamma Mia!», то разговор будет коротким. Их нет, потому что все тайны на виду, и если вам они незнакомы, то только потому, что лень было задумываться. Когда 20-летняя дочка, которую вы тянули одна, без отца, выпрыгивает замуж за этакого пляжного мачо-засранца, а у вас – ни копья за душой, только гостиница-развалюха и три мужика в далеком прошлом, отчаиваться не стоит. Достаньте из сундука что-нибудь с блестками, открытые туфли на платформе 20 см и как следует напейтесь под любимую музыку с подружками. Дальше все пойдет, как по маслу — «Mamma Mia! Here I goes again, tatatitita» и все такое. Женское счастье такое женское.