Опера в 3-х действиях.

Новая постановка бессмертной трагедии Верди под музыкальным руководством Янника Незе-Сегена, в сценической версии Майкла Майера. Партию обреченной на гибель Виолетты исполнит Диана Дамрау, ее возлюбленного Альфреда – Хуан Диего Флорес, а его заботливого отца Жоржа Жермона – Куинн Келси.

Странное красивое итальянское слово «Травиата» на русский язык старались не переводить никогда, так оно и прижилось, словно имя собственное – имя заглавной героини одной из любимых во всем мире опер. Меж тем такое красивое итальянское слово – «traviare» – означает «сбить с пути», «развратить», а образованное от него «traviata» – просто-напросто падшую женщину. Так в исступленной молитве всего раз называет себя сама Виолетта, никто другой не осмеливается попрекнуть ее подобным образом жизни. Но именно это определение оказывается смыслообразующим для Джузеппе Верди и его либреттиста Франческо Марии Пьяве, сочинявших оперу для карнавального сезона 1853 года в венецианском театре Ла Фениче.

«Для Венеции пишу "Даму с камелиями", которая будет называться, скорее всего, "Травиата", – пишет Верди своему другу Джузеппе Де Санктису, уточняя, что речь о современном сюжете. – Другой, возможно, и не взялся бы за это дело, думая о костюмах, о временах, о тысяче других обстоятельств... Я же делаю это с большим удовольствием. Все возмущались, когда я вывел на сцену горбуна. И вот пожалуйста: я был счастлив написать "Риголетто"...». Впрочем, для премьеры современность слегка приглушиликих обстоятельств. «Травиатой», сбившейся с пути, Виолетта называет себя только в заключительном акте. И, возможно, имеет в виду отнюдь не свое ремесло куртизанки.

Социальный пафос в вердиевскую партитуру вчитывают редко. Гораздо чаще историю Виолетты и Альфреда трактуют как чистую мелодраму в красивой оболочке. Любовь, болезнь, истаивающая жизнь, нежные мечты, аромат Парижа – такой «Травиату» привыкла видеть публика, и Майкл Майер в Метрополитен не намерен ее разочаровывать. Для него действие оперы разворачивается между мечтой и реальностью, рисуя последний год жизни больной Виолетты как цепочку эпизодов, от весны и надежды до смертельной зимы. Янник Незе-Сеген охотно подхватывает рассуждения режиссера: самым важным в партитуре он считает ее нежность, хрупкость и в то же время неослабевающее драматическое напряжение. «В "Травиате" сконцентрирован весь Верди», – считает главный дирижер Мет. : авторы и руководство театра перенесли действие в XVIII век, и роскошные отложные воротники, ботфорты и «мушкетерские» камзолы сопровождали «Травиату» еще минимум полвека на самых разных сценах мира. Но публика едва замечала антураж, настолько ее шокировала сама возможность говорить в опере о любви, выходящей за рамки высокого долга или героических обстоятельств. «Травиатой», сбившейся с пути, Виолетта называет себя только в заключительном акте. И, возможно, имеет в виду отнюдь не свое ремесло куртизанки.

Социальный пафос в вердиевскую партитуру вчитывают редко. Гораздо чаще историю Виолетты и Альфреда трактуют как чистую мелодраму в красивой оболочке. Любовь, болезнь, истаивающая жизнь, нежные мечты, аромат Парижа – такой «Травиату» привыкла видеть публика, и Майкл Майер в Метрополитен не намерен ее разочаровывать. Для него действие оперы разворачивается между мечтой и реальностью, рисуя последний год жизни больной Виолетты как цепочку эпизодов, от весны и надежды до смертельной зимы. Янник Незе-Сеген охотно подхватывает рассуждения режиссера: самым важным в партитуре он считает ее нежность, хрупкость и в то же время неослабевающее драматическое напряжение. «В "Травиате" сконцентрирован весь Верди», – считает главный дирижер Мет.