Во имя добра

Перефразируя желтокафтанного классика, “если молодые режиссеры объединяются, значит, это кому-нибудь нужно?”. Борис Хлебников, Иван Вырыпаев, Алексей Герман-младший, Кирилл Серебренников и Петр Буслов, укрывшись под общим забралом киноальманаха “Короткое замыкание”, предлагают соотечественникам и всем желающим пять небольших новелл о разных ликах любви. Смотрится все это, несмотря на очевидный разнобой в творческих методах и подходах, очень свежо, более того: “Короткое замыкание” если и не сильнее любого “сольного” фильма любого из его авторов, то уж, по крайней мере, превосходит их по редкому для нынешнего отечественного кино показателю – уровню неподдельного альтруизма, любви к жизни и, наконец, любви к собственному зрителю. Если учесть, что веселого, позитивного и светлого в “Замыкании”, откровенно говоря, немного, результат на выходе поражает особенно сильно.

Открывает “Замыкание” Борис Хлебников с “историей прямого действия” под емким названием “Позор”. Журналист, получивший задание написать “актуальную” статью про ремонт теплотрассы, отправляется к месту задания и, пребывая в некотором тумане, как-то походя решает проблему всей жизни двух дворовых полуидиотов – Оли и Коли. Коля пишет на пресловутой теплотрассе “Оля-сиська”, выражая тем самым неподдельность своих чувств, а Оля, будучи особой недалекой, никак не может догадаться о причинах такого поведения. Неожиданное вмешательство репортера, бессмысленность существования которого в одну секунду меняется на исключительность и востребованность, раздвигает грани обыденности бытия, превращая заштатного писаку чуть ли не в ангела-хранителя только лишь одной силой смены угла зрения. Эффект – колоссальный, новелла Хлебникова – первая большая удача “Короткого замыкания”.

Автор гедонистической “Эйфории” и манихейского “Кислорода” Иван Вырыпаев отметился в альманахе с притчей-отрицанием вербализации как средства общения, “Ощущать”. О ней сложно говорить однозначно, и именно в контексте свежеиспеченного “Кислорода”. Если Вырыпаев всерьез считает, что все изреченное – не то чтобы даже ложь, а суть блядство, пошлость и самоуничижение, то почему тогда герои его последнего фильма только и делают, что бубнят невнятные монологи о “легких танцорах” и “кислородных лопатах”, которые воспринимаются как откровения исключительно людьми в измененном состоянии сознания. Не оставляя словам и звукам права на жизнь, недвусмысленно упрекая их в полной “зашкваренности”, Вырыпаев оставляет будущее за эмоциями. История о двух молодых людях, решительно не понимающих друг друга, явно имеет что-то общее с Вавилоном. Только вот с башней или блудницей – это большой вопрос.

Наиболее тяжелой для восприятия и вместе с тем самой обнадеживающей частью “Замыкания” можно, пожалуй, назвать главу “Срочный ремонт” от автора “Бумеров” Петра Буслова. Блестящий Иван Добронравов играет немого сапожника, который влюбляется в обладательницу бирюзовых туфелек, отданных ему на починку. По мере приближения роковой встречи с их владелицей сапожник тихо и неотвратимо сходит с ума – бессмысленности и мощи такого жеста невозможно ни завидовать, ни сопереживать: от подобных выбросов энергии в мире обычно становится на пару измерений больше. Обстановка нагнетается мастерски, здесь Буслов явно в своем репертуаре, и в точке пересечения трех прямых – сапожника, девушки и ее виртуального бойфренда, истерично болтающего по сотовому – наступает полный коллапс. Передозировка любовью, кровью и болью, выраженная в двух коротких взглядах, не оставляет зрителям ни малейшего шанса: тут все очень серьезно, полный штурм-унд-дранг. “Добро” Буслова – очень специфическое, но оно в результате оказывается и самым действенным: в то, что ради одной подобной секунды стоило пресмыкаться и ползать где-то внизу всю жизнь, оставаясь незаметным для небожителей в бирюзовых туфлях, не поверить просто невозможно.

Алексей Герман-младший, рассказывая сложноописуемый анекдот о любви помешанного корейца к медсестре из дурки, недалеко ушел от собственного “Бумажного солдата”, так что, при всем желании, ближе к отцу не стал, хотя и очень старался. Все-таки фамилия – великая вещь, если, конечно, эта фамилия не Бондарчук. Медсестра смывает ледяной водой из шлангасобственный силуэт на асфальте, горизонт уходит в море, безлюдные пространства оживают, пациенты дурдома безмолвно снуют туда и сюда, придавая происходящему до неприличия ирреальный оттенок. Герман-младший может сколько угодно клясться в любви к собственному отцу, но в “Киме” в глаза бросается, в первую очередь, неуемная любовь к самым испытанным приемам Феллини. Впрочем, от этого менее впечатляющим результат не становится: “Ким” — краткое, но уверенное воплощение единожды избранной режиссером эстетики, и то, что с любовью здесь все очень наглядно в самом буквальном понимании слова, лишь добавляет этому решению элегантности.

Безответственнее и бодрее всех к делу подошел Кирилл Серебренников со своим “Поцелуем креветки”. Пересказывать, путь даже и частично, эту составляющую “Замыкания” — элементарная человеческая подлость, так что рекомендуется запастись чувством юмора (тем более, в предыдущих эпизодах оно вам, кажется, не особенно пригодилось) и отправиться в Маленькое Большое Путешествие неизвестно куда. Результат вполне предсказуемый у людей, которыми движет озорство и баловство, все получается если и не лучше, то, по крайней мере, веселее чем у прочих.