Неразлучные ранее Хэл и рыцарь увидятся лишь два раза на протяжении пяти актов, и короткая финальная сцена разорвет сердце даже тем, кого стало утомлять хитроумное балагурство старого прощелыги.

Проект Globe On Screen

Постановка Шекспировского театра «Глобус»

Айзек Азимов, анализируя пьесы Шекспира, высказал предположение, что изначально никакой второй части «Генриха IV» не планировалось: первая часть композиционно продумана, насыщенна событиями и достаточно раскрывает образ молодого принца, которому очень не хочется становиться королем. Но драматург ввел в пьесу фигуру сэра Фальстафа и, как это часто бывает с великими литературными персонажами, фигура эта зажила своей жизнью. Уже в первой части толстый рыцарь частенько перетягивает одеяло на себя, – нет никаких сомнений, что этот жизнелюбивый балагур полюбился и автору, и публике. И Шекспир спешно придумывает вторую часть, в которой похождениям Фальстафа неожиданно уделено едва ли не больше времени, чем благородным героям. Позже, поскольку Фальстафа полюбил не только стоячий партер, но и королева Елизавета I, Шекспир напишет по ее специальному заказу еще одну историю про обнищавшего рыцаря – «Виндзорские насмешницы».

Фальстаф, воплощение жизни со всеми ее приземленными радостями, продолжает всеми способами увиливать от опасностей и сложностей – и в мирной жизни (ловко избегая заточения в тюрьму), и на поле боя (куда он прибывает с собранным горе-отрядом лишь под конец битвы). Принц Хэл, который готовится принять непростую ношу монарха, отдаляется от старого приятеля и понимает, что рано или поздно ему придется отречься от него, – отречься от самой жизни, вероятно. Один из самых горьких монологов принца у постели умирающего отца посвящен тяжести короны, которая так или иначе разрушает жизни своих владельцев. Но принц делает выбор.

Любая из трагедий Шекспира знаменита тем, что драматург нагромождает в конце немалое количество трупов. В финале второй части «Генриха IV» нет трупов; напротив, есть праздник – коронация, но… Уже не принц, а король Генрих V произносит всего шесть английских слов – и словно шесть пуль они ударяют в грудь Фальстафа, и кажется, что полный жизни и надежд сэр Джон Роджера Аллама мгновенно сдувается, словно воздушный шарик. Иногда одно разбитое сердце толстого старого рыцаря вынести тяжелее, чем реки крови и горы мертвецов.