На «Больше Бена», признаюсь, я отправлялся с шикарной долей скепсиса за пазухой. Ну как буржуи могут снять приличное кино о двух московских ублюдках, попавших в Лондон по зову сердца? В результате, предубеждение было развеяно по ветру чуть более, чем на половину, а от некоторых составляющих подсудимого проекта я и вовсе остался в тотальном восторге. Попытаюсь все же изложить по порядку.

Не барское это дело – разбирать фильмы на кусочки, но промолчать про местный саундтрек – значит обидеть тех людей, которые занимались его подборкой. Обижать их не хочется, как не хочется обижать ни одного человека с натренированным музыкальным чутьем. Главный наркоман Британии и большой поэт Пит Доэрти здесь замешан с раггамафином от сумасшедшего парня по прозвищу Eek-A-Mouse, The Rifles почтенно уступают место гимну СССР, Изобель Хэйворт сменяется The Mystics, адовые Pretty Thief угорают вместе с Toy Guns, а в финальных титрах (хотя это, вероятнее всего, сюрприз от русского прокатчика) гремит новый «Мумий Тролль» со вполне подходящими к случаю «Контрабандами». В общем, как сказали бы наши заокеанские друзья, все это очень tough, i want some mo' this stuff.

Понимаете, «Больше Бена» — фильм не без недостатков, конечно же. Тут есть пошаговая инструкция, как замутить героин и поставиться, тут белые люди воруют в магазинах, а черные курят шмаль почем зря и отвисают на фоне фотообоев с видами Ямайки. Здесь юзают крэк, живут в самых стремных районах из всех возможных и открыто заявляют о ненависти к мусульманам. В единственной сцене с участием ночного клуба Лондона главный герой снимает настолько отвратную девку, что с утра убегает от нее, разве что не отгрызя себе локоть, как в известном анекдоте.

То есть на романтическое зрелище настраиваться не стоит, это я вас как бы предупреждаю. Но для тех, кто пришел на хулз-муви (от hooligans – перевод, думается, очевиден), не останется места для разочарований. Если торчать – то торчать, если рыться в грязи – то находить алмазы, а если ездить в метро бесплатно – то до самой последней станции. Здесь «Больше Бена» не разочаровывает, и если кому-то из читающих эти строки доводилось оставаться с девушкой на ночь только ради ночлега или на героине переламываться от измены своей любимой (не дай-то Бог), он моментально узнает родные схемы поведения, жесты и словечки. Фильм правдив и это очень круто, если сказать по правде.

Жизнь, разумеется, жестче, чем ты ожидал, когда был мал. И жирный Чадов совсем не похож на героинового наркомана, сколько не рисуй ему кругов под глазами. Но это мы благоразумно пропускаем мимо ушей, и остановимся на зрелище: остроумном, злом, клиповом, рваном и местами очень подражательском. Это совсем не плохо: ведь мы имеем дело не с тупым копированием, а с грамотным заимствованием, от которого еще никого не отправляли в гроб. Ну и пусть, что частично «Больше Бена» похож на «Хулиганов с Зеленой улицы», местами на «Экстази», а кусочками на «11:14».

Не худшие ведь образцы для подражания, а главное – переосмыслены, не copy-paste, если вы понимаете, о чем я. Но в итоге, как справедливо заметил боевой товарищ, с которым мы и отправились на сеанс, впечатление остается гнетущее. Ни монтаж, ни живость сюжета, ни разухабистые натурные съемки не спасают зрителя от главного: русским везде плохо. Москва или Лондон, Токио или Владивосток – нигде эта загадочная душа не найдет себе покоя, и даже крэк здесь не поможет. Являясь живым исключением, которое лишь п… (далее по тексту), Павел Тетерский (который Собакка) настоящий, а не Бен Барнс, до сих пор живет в Лондоне, имеет собственное дело и не жалуется на жизнь. Удачи ему, респекты и увага. Но мы-то собирались говорить о фильме, а не о живых людях. А что фильм? Фильм – авторский, от книги авторы оставили грош да чуть-чуть, местами перелили патоки, местами – пережгли на раскаленной ложке… сахар. До горечи. Послевкусие остается нервное, рваное. Но, знаете, как круто, что оно вообще остается!

И вот ведь еще какая штука, вернее, деталька. Из фильма, вместе со всякими «сипец твоим щщам» и «сбрить бивни» напрочь исчезло обращение «бруда» (слегка исковерканный вариант немецкого «брат»), которым лично я после прочтения книги пользуюсь до сих пор для обращения к собственному родному брату. Благодаря таким вот мелочам роман, не особенно сильный в литературном плане, и запомнился, став даже культовым во (вполне определенных) кругах. На этом фоне то обстоятельство, что в фильме сплошь смазливые мальчики и нет ни одной красивой – да что там, просто мало-мальски симпатичной – девушки, наводит на мысли, что если ему и суждено стать культовым, то лишь среди тех людей, для которых понятия queen и queer – не пустой звук. Вот так и проходит (приходит?) мирская слава.