Фестивальное кино родом из Турции от автора «Отчуждения» и «Времен года» Нури Бельге Джейлана. Минимализм во плоти, цифровая камера вместо пленки и чересчур усердное подражание Андрею Тарковскому вплоть до самого последнего кадра – неподъемно натужного в погоне за ускользающей красотой. «Три обезьяны» — кино, которому можно с равным успехом воздать хвалебную оду и смешать с грязью: все зависит от личных предпочтений смотрящего. Здесь есть многое: философия предательства, технология прощения, практика измены и измерения боли, единственное чего нет – это той самой легкости, с которой настоящие мастера рассказывают даже самые тяжелые истории.
 

Эйюп, усатый отец небольшого семейства, безуспешно пытается наставить на верный путь хлыщеватого бездельника-сына и любит странной любовью свою жену – знойную женщину, мечту поэта. Каким-то особым счастьем в семье не пахнет, и, как это часто бывает, «на помощь» приходит несчастье. Начальник Эйюпа Сервет попадает в ДТП и, для того чтобы не завершать политическую карьеру, предлагает тому отсидеть в тюрьме. Немного, всего год. За это семья Эйюпа, лишившаяся кормильца, будет получать ежемесячное вознаграждение, а также любую помощь, о которой попросит. Гладко все выглядит лишь на словах, но Эйюп безропотно отправляется за решетку, Сервет остается в офисе и с треском проигрывает выборы, а семья усача пытается понять, что им делать дальше. Видите ли, очень сложно понять что делать дальше, когда цели в жизни отсутствуют в принципе, а единственный маяк-ориентир, приводящий эту самую жизнь в порядок, сидит в клетке и просидит там еще целый год.
 

Драма на стыке минимализма и реализма (а другого кино Джейлан снимать в принципе не умеет, впрочем, не особо-то и хотелось), «Три обезьяны» окажется близкой лично вам настолько, насколько часто лично вы сталкивались в жизни с предательством близких людей, изменой близких людей, одиночеством близких людей. В каком-то смысле этот фильм можно сравнить с творчеством команды Kings of Convenience, у которых, кажется, вообще нет ни одной песни, в которой не было бы слова «alone», с той, правда, разницей, что творение Джейлана предельно немузыкально, и даже в титрах должность композитора отсутствует напрочь. Автор «Трех обезьян» умудряется сотворить из взаимоотношений всего четырех человек квадратный бассейн, полный тоски, отчаяния, нищеты физической, нищеты духовной и безнадежности что-либо изменить. Это притом, что едва ли не все ключевые эпизоды картины выстроены как головоломка со многими неизвестными: что-то происходит за закрытой дверью, кто-то позвонил в неурочный час, кто-то вышел из подъезда чуть позже чем нужно, кто-то чересчур редко ходил на свидания в тюрьму. Угадай вот только, кто, попробуй.
 

«Три обезьяны» оставляют своего зрителя в странных, смешанных чувствах. По правде говоря, я не слишком насмотрен в современном турецком кино и, кроме Джейлана, с ходу не назову вам ни одного достойного внимания режиссера оттуда. Не исключено, что в солнечной стране, куда летом переселяется, кажется, половина Москвы и Санкт-Петербурга (не лучшая, скажем откровенно, половина), индустрия вообще находится на таком уровне, что в свет выходят исключительно фильмы, похожие на «Обезьян». Возможно, за что бы не брались турецкие режиссеры, у них все равно выходит вот такой мрачный арт-хаус, кто его знает. Но. Но.
 

В чем фильму не откажешь, так это в честности, в пронизывающей своей обыденностью искренности, которой исполнены все без исключения поступки и диалоги его непростых героев. Три обезьянки: «не вижу зла», «не слышу зла», «не говорю о зле». Глаза боятся, а руки делают. Все как в жизни.