Большая редкость в наши дни и настоящее эстетское наслаждение — документальное кино, снятое на черно-белую кинопленку. А, кроме того, это показатель по-настоящему высокого профессионализма всей команды. Ведь документальное кино имеет только повод к началу, а дальше развивается непредсказуемо. И нужно иметь настоящее профессиональное чутье, чтобы точно понимать, что и когда нужно снимать, а что будет лишь пустой тратой дорогой кинопленки.

Поводом к «Глубинке 35 × 45» стал обмен советских паспортов на российские в селах и деревнях, где, конечно же, даже не слышали об экспресс-фотосервисе и прочих благах цивилизации.  Фотограф Леонид Лютиков со своим старым пленочным «Зенитом» отправляется в «буханке» по таким сибирским деревням, натягивая белую простынь на стенах сельсоветов, клубов, сараев и школ, чтобы сделать фотокарточки 35 × 45 мм всем немногочисленным селянам, преимущественно очень пожилого возраста.

«Чо как балерина идешь? Ну, пошли! Тянетеся, блядь, как эти! Эх, козлопарые…»

Парадно-выходные свитера,  нарядные олимпийки, первый в жизни пиджак («дежурный») поверх «адидаса», стрижка «Спортивная» — как хорошо и удобно смеяться над сельским бытом из жужжащего города. Но вот она данность: 4 года в совхозе «копейки живой не видели», а тут перед Новым годом аванс дали — 150 рублей. Из них 40 — за фотографию в паспорт.

Вглядываясь в лица этих людей, за каждым видишь целую историю, полную больших трагедий и маленьких радостей, настоящих переживаний и неподдельных эмоций. И чем больше морщин на лице, тем меньше слов нужно, чтобы ком в горле взорвался слезами на щеках. А фотограф с пронзительными глазами — невольный свидетель, умеющий задавать очень точные вопросы.

«Муж тоже старенький. Дохлый. Скоро умрет».

Деревенский крестный ход с маленькой иконкой в голове, распевающий «Многая лета» по пути в клуб, мозаичные комсомольцы на стене деревенского клуба, «Золотое кольцо» на свадьбе — это все данность, о которой горожане стараются не думать. Ведь они люди другого сорта.

Разделение людей на сорта — тоже данность. Вот они, трактористы, от школьного до пенсионного возраста, много пьющие (и это тоже видно по лицам) и курящие (а это в кадре), с неуклюжим и наивным юмором: слегка смущаясь «щелкнуться» — и опять запрыгнуть в «Беларусь» и, лихо заложив поворот, вернуться к полевым работам.  Вот она, простая деревенская свадьба, где все гости в нарядном китайском ширпотребе танцуют нелепые пьяные танцы под шансон. Вот она, деревенская девушка неопределенного возраста, одинокая, с «гулькой» на голове, в которой кроются очень красивые волосы, но она стесняется их показывать, а потому ее не замечают. Нам проще их не замечать, а заметив, презрительно хмыкнуть: «Деревенщина!».

«Даже дед уже не замечает. С сорока лет уже не замечает».

Сибирская глубинка живет своей размеренной жизнью. Ей нет дела до политики, как и политике до нее. До селян докатываются лишь приглушенные отголоски штормов, раскачивающих столицы и мегаполисы, в виде дешевых разноцветных китайских тряпок вместо серого практичного трикотажа и незапланированных трат на смену паспорта, хотя и старый еще хороший.

Финальные кадры «Глубинки 35 × 45» заставляют задуматься о гораздо большем. Яркие черно-белые языки пламени плавно и даже ласково слизывают сначала лакировку, а потом и серебрёный герб СССР с обложек сотен старых паспортов, обугливая, а потом и пожирая большие фотографии неизвестных людей. Сгорают паспорта, а вместе с ними эпоха. Приходит новая, сама по себе. И как свидетельство ее — новый паспорт, без него нельзя.

«Мне девяносто два. А вдруг на Новый год я буду жить, и пенсия будет — мне не дадут».

Полную версию статьи «Aut nihil, aut veritas» читайте в журнале Free HUGS № 4 (сентябрь 2010), в авторской колонке «Киносреда с Алексеем Коропским».