«Австралия» беззастенчиво прекрасна, как, наверное, прекрасен сам далекий южный континент. Его простор, многоликость, неповторимость, удивительная, но иногда очень суровая красота и даже чуть-чуть по-прежнему непознанность — все это нашло свое отображение в эпическом по духу и по воплощению упоительном гимне Австралии и ее людям.

Как-то так получилось, совершенно без всякого умысла и системы, что самым частым эпитетом для актуальных и обсуждаемых фильмов последних недель стало слово «старомодный». С некоторым недоумением так характеризовалась «Вики Кристина Барселона» Аллена, с одобрением старомодной была названа «Подмена» Иствуда, и вот настал черед «Австралии» — с восхищением. «Австралия» действительно восхитительно старомодна, настолько, что уже стало расхожим штампом называть ее «Унесенными ветром» нашего времени. Но при этом фильм невозможно отнести определенно к какой-либо эпохе — как любое самодостаточное произведение, он вне времени (что, конечно, не всегда безоговорочное достоинство, но зато априори гарантирует отсутствие всех худших признаков современного коммерческого кино).

Со временем у «Австралии» вообще особенные отношения. Выраженный в цифрах хронометраж не дает ни малейшего представления о том, сколько времени вы на самом деле проведете в кинозале. Как только гаснет свет, понятия «долго» и «быстро» утрачивают свои значения, само ощущение времени изменяется по мере погружения в мир этого фильма. Степенно, но без медлительности, динамично, но без спешки, развитие сюжета поглощает все внимание так, что рано или поздно понимаешь — вы с этим фильмом наедине. И неважно, сколько еще десятков или сотен зрителей находится в том же кинозале — пока по экрану не поползут финальные титры, а в зале не включится свет, не будет больше никого, кроме вас двоих.

Это неспроста. «Австралия» снята так, будто это последний фильм на Земле и больше ничего подобного никогда не будет. Как Ной собирал в свой ковчег представителей животного мира, так режиссер Баз Лурман собрал в «Австралии» все классические жанры кино, причем умудрился сделать это так, чтобы они не только уживались, но и органично дополняли друг друга. Именно это и превращает красивый фильм «Австралия» в настоящий эпос: здесь параллельно и последовательно, переплетаясь и расходясь, развиваются 5 или 6, а может даже и больше, сюжетных линий. Удивительно даже, как все это могло уместиться в какие-то неполные три часа, сохранив при этом свою целостность, изящество и — да-да — зрелищность.

Конечно же, «Австралия» прекрасна не только внутренне, по содержанию, но и внешне, по форме. Немалую роль здесь сыграли природные красоты Зеленого континента, бесспорно, но важно было максимально деликатно перенести их на кинопленку, донести до зрителей тот неуловимый шарм, что неизменно пленит каждого, кто видел все это воочию. И тут стоит отдать должное оператору Мэнди Уокер и команде пост-продакшна. Первой за то, что не постеснялась вложить в работу над фильмом всю свою любовь к родине, выбирая наиболее выгодные ракурсы и наиболее выигрышные операторские приемы — сходу и не вспомнишь другого такого фильма, где так часто и так уместно бы применялись съемки с вертолета; а вторым — за создание особого визуального очарования, аккуратную доработку пейзажей и создание вполне аутентичных компьютерных сцен. Именно в визуальном плане в первую очередь проявляется вся масштабность картины (и, стоит заметить, чем больше киноэкран, тем более впечатляюще это выглядит). Лишь только на этом фоне проявляются человеческие судьбы — судьбы персонажей, придуманных никто, свидетелей истории.

Излишне восторгаться дуэтом Николь Кидман и Хью Джекмана, но удержаться от соблазна очень сложно. Для Кидман это вообще лучшая роль за последние пару лет, которой она доказала, что по-прежнему в прекрасной форме — даже лучшей, чем прежде. Эволюция ее персонажа от английской аристократки до «коренной» австралийки происходит настолько естественно и бесшовно, что момент этого перехода обнаружить просто невозможно. Всегда изящная, воздушная и возвышенная, — вот ирония! — Николь Кидман гораздо органичнее смотрится здесь в рабочей одежде гуртовщицы верхом на загнанном коне, чем в нарядных аристократических платьях и верхом на декоративной лошадке. Не говоря уже о том, насколько правдива ее игра, которой, по совести, вообще не замечаешь, потому что видишь перед собой именно леди Сару Эшли и никого другого. Точно так же, только, наверное, в обратном направлении, развивается и персонаж Джекмана — его Дровер от независимого мужлана до любящего мужа и отца проходит все соответствующие стадии (его однажды можно увидеть даже бритым!), и ни в одном моменте не дает усомниться в естественности происходящих процессов. Оба персонажа настолько цельны, что, кажется, просто не требуют больше никаких дополнений, но в то же время, они идеально друг друга оттеняют, не затеняя.

В мировом киносообществе «Австралия» получила неоднозначный прием: восхищенные оценки смешивались со сдержанными и негативными. Даже различные премиальные комитеты так толком и не определились со своим отношением к этой картине, то ограничиваясь самыми формальными номинациями, то раздавая награды за визуальный ряд. Может быть, это и к лучшему, ведь фильм, не обвешанный различными «ветками» и статуэтками всегда воспринимается искреннее и объективнее, а значит идет более прямой дорогой к сердцу и уму зрителя, и уже там получает окончательную оценку, которая, конечно же, для каждого зрителя индивидуальна. Такие фильмы смотреть нужно обязательно, и смотреть, по возможности, на большом экране. Хотя бы потому, что картины такого масштаба автоматически становятся частью мировой кинематографической истории, наиболее вероятными кандидатами в будущую классику. Или просто потому, что, каким бы ни было ваше итоговое отношение к фильму, время, потраченное на его просмотр, никак нельзя назвать потерянным впустую. А это, согласитесь, нынче дорогого стоит.