Джордж Симмонс (Сэндлер) начинал с телефонных розыгрышей, когда старушечьим голосом сообщал менеджерам продуктовых магазинов о том, что блюет от купленных у них ростбифов. По прошествии лет Симмонс утвердился в звездном статусе, стал мультимиллионером, а заодно потерял абсолютно все, кроме денег и популярности: семью, возлюбленную, друзей, душевное спокойствие и адекватность. Последнему изрядно способствует внезапное известие от врачей: у короля стэнд-апа обнаружена редкая форма лейкемии, и жить ему осталось всего ничего. Вернувшись в клуб, в котором когда-то начинал, Симмонс случайно встречает там Айру Кобела (изрядно похудевший и от того какой-то чужой Сет Роген) — начинающего комика без перспектив, вынужденного ютиться на диванчике у преуспевающего приятеля. Айра, будучи не в курсе жизненных коллизий Симмонса, едко вышучивает его суицидальные настроения, чем и кладет начало их творческому союзу.

Как писали в свое время великие пересмешники Ильф и Петров, со стареющей женщиной может произойти что угодно: «могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть крайняя худоба, но голос у нее не изменится. Он останется таким же, каким был у нее гимназисткой». Видимо, это правило работает не только с женщинами: Джадд Апатоу тем же самым голосом, который мы помним по «Сорокалетнему девственнику», «Немножко беременной», «СуперПерцам» (где он, правда, фигурировал исполнительным продюсером, ну да у них это все равно что режиссер, только за каждым болваном на площадке следить не приходится), рассказывает какие-то совсем очевидные и, в общем-то, многажды пересказанные истины, ну то есть примерно как писатель Гришковец.

Не то чтобы за всем этим было совершенно невозможно наблюдать, нет, линия «Айра-Дэйзи-Лео» вполне себе апатовская, забавная и чем-то даже щемящая, чрезвычайно неплох эпизод с вечеринкой руководства MySpace и кое-что еще, но на фоне откровенно неприятного Сэндлера все лучшее, что есть в «Приколистах», теряется напрочь. Забавно, конечно, когда главарь еврейской комедийной мафии Голливуда шутит про костюмчик на бар-мицву и дразнит сменившего фамилию Айру «кобелем», но смех этот какой-то натужный и неестественный. В общем, из кинозала люди сваливают примерно с той же скоростью, что и на экране во время первых выступлений Айры.

Неоднократно и не мной подмечено, что подавляющее большинство известных комиков, клоунов и юмористов в повседневной жизни были порядочными скотами, подонками и фашистами, в крайнем случае – едкими угрюмыми бирюками, улыбающимися крайне редко и то для того, чтобы продемонстрировать новые золотые зубы. Но даже в таком ракурсе персонаж Сэндлера смотрится невыигрышно: бабские, в худшем смысле этого слова, истерики, слезы с соплями, поиск себя в смертном грехе (уныние, если что, хотя и прелюбодействием не пренебрегает, конечно), слюнтяйство и душевная рыхлость. Желать выздоровления такому типу не хочется, а хочется лишь одного: чтобы еще одним камедиклаббером, пусть и заграничным, стало меньше, но и это еще не все.

В притчу об умирающем, внезапно осознавшем всю тщетность своей жизни и решившем начать все заново, и без того заезженную до полной желеобразности, Апатоу какого-то черта вводит еще и любовный треугольник, до того убогий и тошнотворный, что выдержать совокупность этих, с позволения сказать, зрелищ сможет далеко не каждый. Расклад не спасает даже Эрик Бана – австралиец, оптом и в розницу впаривающий китайцам X-Box 360. То есть понимаете, да? Персонаж, который мог бы спасти любой другой фильм даже с завязанными глазами и скованными за спиной руками. «Корень ненависти – обида, а корень обиды – любовь».  Ох, бля, святые яйца. Ужас.